Вся гримерная забита воронежской «братвой», среди которой Крюк, ударник первого состава «СГ», воздух сизый от дыма. «Я чуваков два года не видал, подождите»,- просит измотанный концертом Хой, меряя невыносимо ошипованными кирзовыми ботинками гримерную, которая продолжает наполняться друзьями и фанатами. «Алкаши местные из «Уралочки» пришли», - радостно приветствует Хой очередную группу почитателей. Побратавшись со всеми, он садится в кресло, закуривает Елецкую «Астру», открывает бутылку «Русской». Между двумя стопками мы берем у него интервью.
– Год назад в газете «Рок-партнер» о вашей группе была опубликована информация: «Аппаратуры - нет, света – нет, спонсоров – нет». С тех пор положение дел изменилось?
– А у нас и до сих пор ничего нет. Когда мы ездим с гастролями, всю аппаратуру нам дают на месте. У нас только инструменты свои. А спонсоры, фирма «Гала», - кровососы. Мы на них пашем, а сами ничего не имеем. За пластинку «Колхозный панк», например, лично я получил 1000 рублей, а они с нее миллионы наварили.
– На жизнь то хватает?
- На жизнь – да. Пожрать там, выпить, домой чего-нибудь привезти.
– Менеджер у вас есть?
- Директор есть, Сергей Савин.
– Сколько сейчас человек в группе?
- Шесть. Все – воронежские, кроме гитариста, он московский. Старого барабанщика, Крюка то есть, мы заменили, так как играет он х…во. У нас сейчас много вещей стало быстрых, у него техника не та. К тому же концерты у нас по полтора часа, играть сложно, даже новый ударник устает. А он по барабанам школу закончил.
– Сколько у вас на сегодняшний день альбомов?
– Значит так: «Колхозный панк» и «Плуги-вуги» - 89-й год, «Ядрена вошь» и «Зловещие мертвецы» - 90-й год. Потом: «Ночь перед Рождеством» и, так сказать, «грей-тест хитс» - «Колхозный панк», то, что на пластинке, - это 91-год. И, наконец, «Гуляй, мужик!» - 92-й год. Всего восемь.
– Какой смысл вы вкладываете в определение вашего стиля как жлоб-панк-рок-джаз?
- Жлоб-рок мы играем потому, что мы жлобы. В Воронеже живем, - значит жлобы. Посмотрите у Даля в словаре – «Жлоб - житель Воронежской губернии». А «Давай – давай», например – это панк.
– На какую аудиторию, по-вашему , рассчитаны песни «Сектора Газа»?
- Я пишу так, как мне нравится, а кто слушает, не знаю. Разумеется, мы ориентируемся на молодежь, потому что те, кто постарше, слушают Пугачеву и прочее. Мы же не станем, как Пугачева, петь.
– В своих песнях вы активно используете ненормированную лексику, проще говоря, мат. Сейчас-то все можно, а раньше проблемы возникали?
– Мат – слова как слова. Слов из песни не выкинешь. Я бы и спел, допустим; «Я вас уважаю!», но говорим-то мы по-другому. Вот я и пишу, как говорю. А насчет проблем… проблемы, конечно, возникали. Менты и раньше зарубались, и сейчас зарубаются. В Ульяновске, например, был скандал, запретили все концерты.
– Журналисты, пишущие о роке, привыкли оперировать такими понятиями, как «ленинградский рок», «московский рок» и т. п. Как вы считаете, у такого понятия, как «Воронежский рок», есть какие-нибудь перспективы?
- В свердловском рок-клубе все группы очень похожи друг на друга: «Наутилус Помпилиус», «Агата Кристи», «Чайф». То же самое в Сибири: образовалась «Гражданская Оборона» и пошли все эти «Инструкции по выживанию», «Путти» и прочее. А в Воронеже группы очень разные. Например, в том направлении, в котором работаем мы, не работает больше никто. Поэтому, на мой взгляд, говорить о воронежском роке, как о целостном явлении, пока нельзя.
– Какие у группы творческие планы?
– Играть и записываться. В августе снимаемся в фильме про вампиров. Я играю там главную роль – вампира-распи…яя.
– Юрий, вы сам воронежский, а в местной прессе упоминания о вас весьма редки. Расскажите немного о себе. Как вы пришли в шоу-бизнес?
– С рок-клуба все началось. Выступали мы в рок-клубе на ТЭЦ-1. Играли сперва примитивно, потом пошло – раскрутились.
– Где вы тогда работали?
- Я как из армии пришел, меня сразу же в военкомате завербовали в ГАИ. Отработал там три года, ушел при первой же возможности. Потом работал грузчиком на «Видеофоне», «Холодильнике» и других заводах.
– Немного о личной жизни?
– Мне 28 лет, день рождения – 27 июля. Женат, дочери 6 лет. Семью, правда, два месяца не видел.
– Пару слов о ваших музыкальных пристрастиях?
– Музыку разную слушаю, но больше панк, металл. (Вмешивается сидящий рядом Крюк: «Оззи он любит, «Акцепт»…). Из нашего рока слушал все примерно до 85-го года, ништяк был, потом лажа пошла. Года три был ярым фанатом «Гражданской Обороны».
– Кстати, в «ГО», вы знакомы с Егором Летовым?
– Знаком, мы выступали на одних концертах. Егор сейчас зарубается, сидит безвылазно в Омске, хочет вешаться, записывает «предсмертный» альбом. Дней двадцать назад мы там выступали, Егор на концерт приходил, но после в гримерную не зашел.
– У вас на шее медальон «666», в «Частушках» что-то там про попа было... Какие у вас вообще отношения с церковью?
– Сатанизм, фильмы ужасов всякие – это дело я люблю. У нас песен про вампиров очень много. А, вообще, я насчет религии не зарубаюсь, недавно окрестился в православной церкви. По поводу попов: они как были кровососами, так и остались. Их и надо е… пока стоит.
– Если группа распадется, вернетесь к прежней деятельности?
– В менты я больше не пойду, мне трех лет вот так достаточно. Пусть туда деревенские жлобы идут работать. Я, даже если группа не будет популярной, останусь в шоу-бизнесе, буду «разогревать» публику. У меня с директором хорошие отношения, он меня не бросит.
– Есть ли у вас в Воронеже любимые пивные ларьки?
– Конечно, есть. Ларек на улице Ильича и «Уралочка», что на Кировской.
Интервью взяли Г.Зенькевич и Д. Левин.